Я плыву по черной реке. Темная, маслянистая и тягучая вода бьет глухими шлепками по бортам лодки. Та с томительным стоном медленно качается с одного бока на другой. М-м-м-м, — произносит она в предвкушении новой тяжелой и холодной пощечины.

Я лежу. Руки сложены на груди как у покойника в безмятежном вечном сладостном сне избавления от страданий жизни. Носки ног врозь. Лодка узкая, так что покачивания лодки такие же, как покачивания колыбели. Тебя ничто не может швырнуть ни в одну, ни в другую сторону. Только размеренное покачивание с одним условием — спать нельзя, я здесь не для этого.

Над головой звезды, застывшие на миллионы лет. Лодка куда-то плывет, звезды остаются на месте. Ни одно созвездие мне не знакомо. Цветное мельтешение точек настолько плотное, что найти за что уцепиться, увидеть какой-то паттерн… Не получается. Но это не проблема звезд.

Поднимаю голову и оглядываюсь. Пустота. Черное сморщенное полотно воды уходит во все стороны в полную темноту. Ни одного ориентира. Ни одного объекта. Не зацепиться. Может это вовсе не река.

Не знаю.

Я напрягаю зрение, силюсь что-то рассмотреть с такой силой, что в висках начинает ломить. Тщетно. Я один в этой темноте. Только звезды холодными свидетелями смотрят на путешествие еще одного. Сколько нас таких было? Пересекающих черную воду пустоты. Для чего? Что мы хотим разглядеть на невидимом берегу?

Ложусь обратно в лодку. И появляется стук. Как удар в барабан, ритмичный и монотонный, он разрывает невыносимую пустоту. Синхронизируется со стуком моего сердца и кажется, будто он был здесь всегда — это я был глух к нему. Стук приводит меня в транс, привносит жизнь. Это уже что-то, за что можно уцепиться, как за столб в ночной зимней пурге. Не позволить тьме сбить себя с пути.

Этот стук. Он был всегда? Я начал потеть. Это тот холодный пот, предшествующий страху. Если стук пропадет? Тьма опять поглотит меня. Я снова останусь один в своей лодке посреди черной воды, которая становится все буйнее, силясь утопить чужеродный объект. Уравновесить энтропию.

Но стук был всегда. Я уверен в этом, как и в том, что был глух к нему.

Черная вода холодной липкой субстанцией обволокла мои ноги. Вязкая и тягучая. Созданная, чтобы ассимиллировать со своим телом все, что попадает в ее волны. Время здесь тоже существует. Лодка плывет, волны бьют, я тону.

Дальше от берега - сильнее волны. Они синхрозированы с моими чувствами. Подступает паника, и волны начинают агрессивно захлестывать внутрь, пока я вычерпываю липкую воду из лодки. Борьба, в которой нельзя победить. Больше вычерпнул — больше вхлестнуло внутрь.

Я обессилен. Падаю в вязкую холодную воду, она закрывает, покрывает меня почти полностью, оставляя только лицо на поверхности. Бледный остров с хребтом носа и холмами бровей. Звезды меркнут, становится еще темнее. Кажется что уже насовсем. Теперь нет ничего. Кроме стука и стонания лодки. Вода успокаивается, видя что странник принял действительность.

Я вновь приподнялся. Липкие нити потянулись за мной из воды, образуя вялую паутину. Но это были ощущения. Теперь не видно ничего. Лодку можно ощутить только наощупь.

Но если я слышу звук, значит я раньше был глух. Отказывался слышать что-то важное, отдавая предпочтение монотонному шуму повседневности. Быть может я и слеп. Ведь должен быть свет. Должно быть что-то, за что можно уцепиться. Он же есть всегда, если видеть. Не глазами, а чем-то глубинно внутренним. Чем-то, находящимся на стыке логического анализа мира и того томительного чувства правоты. Что надо так. Не иначе.

Время пришло и ушло одновременно. Я встал на самом носу лодки, единственной части не поглощенной НИЧЕМ. Время прошло. Я сделал шаг и черная вода поглотила меня с головой и изрыгнула где-то в такой же тьме, раздираемой боем барабана, который усилися настолько, что оглушал с каждым ударом. И несмотря на всю ту же тьму, вокруг где-то впереди слабо светил фонарь.

Маяк, к которому можно было прицепиться и хотя бы подстветить путь.

Это уже начало.

Уже путь.